миллион недостатков и в очередной раз забилась в комплексы. Но теперь мои нервы были из стального сплава, я понимала, что встретилась еще с одним душевным онанистом, который, подобно библейскому Онану, пролившему семя в землю, так боится ответственности, что все свои душевные порывы так и оставит здесь — на Мамбе. Впрочем, я его не винила, потому что сама мало чем отличалась. Я слишком долго наблюдала за изнанками душ, чтобы сохранить хоть каплю иллюзий, а без розовых очков счастливо существовать в нашем грязном мире невозможно. Над моей кроватью висели распечатанные на принтере Правила, которые я теперь никогда не забывала.
Если мужчина не звонит — он не хочет звонить.
Если он ведет себя так, как будто ему наплевать — ему и вправду наплевать.
Если мужчина захочет с тобой встретиться — он встретится.
Если он захочет быть с тобой — он будет с тобой.
Все остальное лишь отговорки, услышав которые, нужно смело уходить. Ведь, если он захочет тебя вернуть — вернет любой ценой.
Но где-то в глубине меня еще оставались обрывки чувств и фантомы запахов, и требовались немедленные меры по их устранению. Лучший способ справиться с душевными страданиями — это устроить себе страдания физические. Приближался Новый год, мне хотелось влезть хоть в одно из своих нарядных платьев — после Таиланда это стало проблемой — и я решила сесть на диету. Разбалованный желудок сначала тихо поскуливал, пребывая в шоке от столь неожиданного вероломства, потом стал устраивать шумные демонстрации. Из недр моего организма раздавались протяжные стоны и неожиданные взбульки, будто в моем животе вдруг образовались грязевые гейзеры, а по ночам я видела себя тонущей в Гримпенской трясине; рядом бегала собака Баскервилей и, как последняя падла, жрала сахарные косточки. Сначала я решила было сходить на прием к врачу, но подумав, отказалась от этой идеи: платить деньги за то, что какой-то умник расскажет мне о вреде пирожных и шоколада и пользе морковных паровых котлет, было довольно глупо. Помню, как я доводила до белого каления диетолога, к которому отвела меня мама лет в шестнадцать.
- Расскажите мне про ваш дневной рацион, — спрашивал он с деланным участием и приторной улыбкой.
Я нудно перечисляла все свои обеды и ужины, на что радостный доктор восклицал, пританцовывая жопкой на стуле:
- Вот видите, вы не так уж много едите! Нам надо только сбалансировать ваше питание и исключить некоторые виды продуктов!
- Видите ли, доктор, — невинно смотрела я в его чистые глаза, — это только вершина айсберга. У меня есть еще ночной рацион.
- Надо как-то изменить нашу стратегию, — нервничал тот на нашем десятом сеансе, когда выяснилось, что я не сбросила и килограмма. — Наверное, у вас, как и у всех, случаются приступы лени, и хочется валяться на диване с книжкой и жевать что-нибудь вкусненькое?
- Не совсем так, — искренне объясняла я. — У меня иногда случаются приступы активности, а лень постоянная.
Через месяц доктор умыл руки, сказав маме, что меня надо гонять батогами по колхозному полю — и — как я понимаю сегодня, был абсолютно прав!

• 
• 
•