[B][COLOR=brown]20
Тем, что я разрешил Лолите заниматься театральной игрой, я допустил
(влюбленный простак!), чтобы она научилась всем изощрениям обмана. Как
теперь выяснялось, дело не ограничивалось готовыми ответами на такие
вопросы, как: что представляет собой основной конфликт в "Гедде Габлер";
или: в каких сценах "Любви под Ильмами" предельно нарастает действие; или: в
чем состоит преобладающее настроение "Вишневого Сада"; на самом деле ей
преподавались разные способы изменять мне. О, с каким негодованием я теперь
вспоминал ту задаваемую ей "симуляцию пяти чувств", в которой она так часто
упражнялась в нашей бердслейской гостиной! Я устраивался так, чтобы
незаметно наблюдать за ней, когда она, двигаясь как субъект под гипнозом или
участник мистического ритуала, и как бы давая утонченную версию детской
игры, в которой девочки воображают себя дивами, изображала мимикой, что бы
она сделала, услыхав стон в темноте, увидав впервые совсем новенькую молодую
мачеху, проглотив что-нибудь невкусное, вроде желтоватого желе, понюхав
раздавленный сочный пучок травы в плодовом саду или дотронувшись до того или
другого несуществующего предмета хитрыми, тонкими пальцами нимфетки. Среди
моих бумаг до сих пор сохранился мимеографический список следующих заданий.
"Осязательная тренировка. Представь себе, что берешь и держишь
пинг-понговый мячик, яблоко, липкий финик, новый пушисто-фланелевый
теннисный мяч, горячую картофелину, ледяной кубик, котенка, подкову,
карманный фонарь цилиндрической формы.
Перебирай концами пальцев следующие воображаемые вещи: хлебный мякиш,
резинку, ноющий висок близкого человека, образец бархата, розовый лепесток.
Ты - слепая девочка. Ощупай, начиная с лица, следующих людей:
Греческого юношу; Сирано-де-Бержерака; Деда Мороза; младенца, хохочущего от
щекотки фавна; спящего незнакомца; собственного отца".
Но до чего прелестна бывала она и при навевании этих нежных чар, и при
мечтательном исполнении других волшебных обязанностей! Кроме того, иногда, в
особенно предприимчивые бердслейские ночи, я обещал ей какое-нибудь
удовольствие или подарок, если она потанцует для меня, и, хотя ее рутинные
скачки с раскинутыми ногами не столько напоминали томные и вместе с тем
угловатые движения парижских petits rats, сколько прыжки тех голоногих
дивчин в коротеньких юбках и толстых свитерах, которые организованными
воплями и гимнастическим беснованием поощряют студентов, играющих в
американское регби, все же ритмика ее не совсем еще развившихся членов очень
нравилась мне. Но все это было ничто, по сравнению с неописуемым зудом
наслаждения, который я испытывал от ее теннисной игры: могу только сказать,
что это было дразнящее, бредовое ощущение какого-то повисания на самом краю
- нет, не бездны, а неземной гармонии, неземной лучезарности.
[/COLOR][/B]

• 
• 
•