[B][COLOR=darkblue] "Теперь послушай, Лолита. Не знаю, лжешь ли ты или нет, и не знаю,
сошла ли ты или нет с ума, и мне это все равно в данную минуту; но этот
господин ехал за нами весь день, и я вчера видел его машину у нас на
постоялом дворе, и я подозреваю, что он полицейский агент. Тебе хорошо
известно, что случится и куда пошлют тебя, если полиция пронюхает что-либо.
А теперь скажи абсолютно точно, что он сказал, и что ты сказала ему".
Она засмеялась.
"Если он действительно полицейский", - ответила она пронзительно
крикливо, но довольно разумно, - "то глупее всего было бы показать ему, что
мы испугались. Игнорируй его, папаша".
"Он спросил тебя, куда мы едем?"
"Ну, уж это он сам знает!" (издевательский ответ).
"Во всяком случае", - сказал я, сдаваясь, - "я теперь рассмотрел его
рожу. Красотой он не отличается. Между прочим он удивительно похож на одного
моего двоюродного дядю, по фамилии Трапп".
"Может быть, он и есть Трапп. На твоем месте я бы - ах, смотри, все
девятки превращаются в следующую тысячу. Когда я была совсем маленькая", -
неожиданно добавила она, указывая на одометр, - "я была уверена, что нули
остановятся и превратятся опять в девятки, если мама согласится дать задний
ход".
Впервые, кажется, она так непосредственно припоминала свое
догумбертское детство; возможно, что сцена научила ее таким репликам. В
полном молчании мы продолжали катиться. Погоня исчезла.
Но уже на другой день, как боль рокового недуга, которая возвращается
по мере того, как слабеют и морфий и надежда, он опять появился за нами,
этот гладкий красный зверь. Проезжих на шоссе было в тот день мало; никто
никого не обгонял; и никто не пытался втиснуться между нашей скромной
синенькой машиной и ее властительной красной тенью: весельчак чародей, точно
заворожил интервал, установив зону, самая точность и устойчивость которой
таили в себе нечто хрустальное и почти художественное. Наш преследователь, с
этими набитыми ватой плечами и дядюшкиными усиками, напоминал манекен в
витрине, его автомобиль двигался, казалось, только потому, что невидимый и
неслышный шелковистый канат соединяет его с нашим убогим седанчиком. Мы были
во много раз слабее его роскошно-лакированного Яка, так что даже и не
старались ускользнуть от него. Е lente currite, noctis equi! О, тихо бегите,
ночные драконы! Мы брали длительно-крутой подъем и катились опять под гору.
Мы слушались указаний дозволенной скорости. Мы давали возможность перейти -
в следующий класс - детям. Мы плавными мановениями руля воспроизводили
черные загогулины на желтых щитах, предупреждающие о повороте; и где бы мы
ни проезжали, зачарованный интервал продолжал, не меняясь, скользить за нами
математическим миражем, шоссейным дубликатом волшебного ковра. И все время я
чувствовал некий маленький индивидуальный пожар справа от меня: ее ликующий
глаз, ее пылающую щеку.
Руководивший движением полицейский, в аду так и сяк скрещивающихся
улиц, в четыре тридцать дня, у въезда в фабричный город, оказался той дланью
судьбы, которая рассеяла наваждение. Он поманил меня, приказывая двинуться,
и затем той же рукой отрезал путь моей тени. Длинная череда автомобилей
тронулась и поехала по поперечной улице, между Яком и мной. Я далеко вынесся
- и затем ловко свернул в боковой переулок. Воробей снизился с большущей
крошкой хлеба, был атакован другим и потерял крошку.
Когда после нескольких мрачных остановок и умышленных петель я вернулся
на шоссе, моей тени нигде не было видно.
Лолита презрительно фыркнула и сказала: "Если он - сыщик, как было
глупо улизнуть от него".
"Мне теперь положение представляется в другом свете", - ответил я.
"Ты проверил бы свое... светопредставление... если бы остался в
контакте с ним, мой драгоценный папаша", - проговорила Лолита, извиваясь в
кольцах собственного сарказма.
"Какой ты все-таки подлый", - добавила она обыкновенным голосом.
Мы провели угрюмую ночь в прегадком мотеле под широкошумным дождем и
при прямо-таки допотопных раскатах грома, беспрестанно грохотавшего над
нами.
"Я не дама и не люблю молнии", - странно выразилась Лолита, прильнувшая
ко мне, увы, только потому, что болезненно боялась гроз.
Утренний завтрак мы ели в городе Ана, нас. 1001 чел.
"Судя по единице", - заметил я, - "наш толстомордик уже тут как тут".
"Твой юмор", - сказала Лолита, - "положительно уморителен, драгоценный
папаша".
[/COLOR][/B]

• 
• 
•